Знакомство возле СИЗО, советы на суде и грибочки по почте. Родные политзаключенных становятся друзьями и помогают пережить репрессии
14 марта 2025 в 1741939500
«Медиазона. Беларусь»
Мария нашла новую подругу во время судов по делу сына, а Наталья познакомилась с приятельницей возле СИЗО. Женщин объединила общая боль - их детей осудили по «политическим» делам. Они рассказали «Медиазоне», как поддерживали друг друга, продолжили дружить после освобождения детей и уже в эмиграции.
«Плакалі і доўга размаўлялі па тэлефоне». Встреча возле СИЗО
Когда задержали сына Натальи, она понимала, что ей не хватит денег, чтобы собрать в первую передачу все необходимые продукты и вещи. Женщина говорит, что могла купить «толькі адну дзясятую» из списка. Деньгами ей помогли знакомые и близкие, а друзья сына поехали вместе с ней в СИЗО, чтобы завезти передачу.
В очередях на прием передач «можна з кімсьці пазнаёміцца»: «Ты разумееш, што большасць там - гэта родныя палітзняволеных», - говорит она.
Там Наталья познакомилась с Ольгой. Женщины нашли друг друга в соцсетях - так началась их дружба. Хотя беларуски больше не виделись, но часто созванивались, переписывались и передавали друг другу небольшие подарки.
- Напрыклад, я збірала вельмі шмат грыбоў мінулым летам. У мяне былі сушаныя, марынованыя - якія заўгодна. Яшчэ нешта спрабую рабіць з эпаксіднай смалы: неяк у мяне атрымаўся прыгожы анёлак, і я тады сабрала сваёй сяброўцы пасылку. Спытала, на якую «Еўрапошту» ёй можна адправіць - як раз да Калядаў. Потым і яна плакала, і я плакала, і мы з ёй доўга размаўлялі па тэлефоне.
Их сыновья уже вышли на свободу, но дружба между женщинами продолжается.
«Не было каму аддаць гэты боль». Настойчивое знакомство
Через знакомых Наталья узнала про осужденную на шесть лет колонии девушку - и связалась с ее мамой.
- Ёй было нялёгка мяне прыняць, але я настойлівая. Калі я магла сама даслаць (пасылку ў СІЗА, якую можа адправіць не сваяк перад уступленнем прысуда ў сілу. - МЗ), я яе не турбавала. Цяпер мы ўжо пасябравалі.
Наталья передавала дочери новой подруги открытки со стихами, которые находила в учебниках по беларусской литературе. Ей их приносили на работу коллеги, у которых есть дети. Подбирала такие, «каб краналі душу»:
- Пра прыроду так пра прыроду, пра Радзіму так пра Радзіму, - говорит она.
По словам Натальи, мама политзаключенной с момента задержания дочери похудела почти в два раза. Женщины не виделись в реальной жизни и почти не созваниваются - в основном обмениваются голосовыми сообщениями.
- І неяк так часта атрымлівалася, што яна плакала. Цяпер яна ўжо не так на мяне рэагуе - больш смяецца. Мабыць, ёй і праўда не было каму аддаць гэты боль. Я ж не ведаю, ці ёсць у яе нейкія сяброўкі, мы з ёй пра гэта не размаўляем - размаўляем пра дзяўчынку. Нават па голасе чуеш, што чалавек нацягнуты, як струначка. Такая балючая струначка, што ўразаецца табе ў рукі і ў шыю. І чым больш мы размаўляем, тым больш напружанасць гэтай струначкі спадае.
«Не все понимают». Совет в суде
До приговора сын Марии находился под подпиской о невыезде и жил дома. Ни он, ни его мама не верили, что суд назначит реальный срок в колонии, поэтому на оглашение приговора они пришли без вещей. В тот день в суде к Марии подошла одна из слушательниц, которая присутствовала на заседании, и спросила: «А вы что, без рюкзака и без сумки?» Мария не сразу поняла вопрос.
- Говорит: «Вы понимаете, что его могут посадить?» Я говорю, что не могут. Какой рюкзак, какая сумка? Она сказала, что, что бы ни случилось, лучше бы собрать ему все необходимое. Я негативно отреагировала, не верилось.
Благодаря перерыву в суде Мария с сыном успели купить в магазине все необходимое и сложить в пакет. «Я говорила - Пашка, он тебе не понадобится», - рассказывает женщина.
Парня приговорили к двум годам лишения свободы, надели наручники и увели. Мария говорит, что совет незнакомки тогда очень выручил семью.
Позже выяснилось, что ребенка той женщины тоже судили по «политическому» делу. Когда оба парня отбыли срок, Мария встретилась с ней за границей - они поддерживают связь до сих пор.
- Некоторые моменты могут понять только те, кто прошел через этот опыт. Не все понимают. Сейчас получается так, что многие, кто здесь (в эмиграции. - Прим. ред.), стараются оставить это там. Каждый строит по-новому жизнь. Пашка вообще пытается об этом забыть. Он не особо рассказывает, как это было.