Юрист из Москвы бросил успешную карьеру и семью, чтобы отправиться воевать на стороне ВСУ — он был шокирован вторжением в Украину и не мог продолжать «жить как раньше». Добравшись до Украины, попасть в ВСУ мужчина не смог, зато «подружился» с СБУ и решил воевать на стороне России, чтобы передавать Киеву секретные данные. «Вёрстка» рассказывает историю тайного агента в российской армии.
Имена некоторых героев изменены из соображений безопасности.
Октябрь 2023 года. Украинская армия пытается закрепиться на левом берегу Днепра, оттесняя российских военных с территорий, захваченных еще в начале вторжения. В тяжелых боях гибнут и пропадают без вести тысячи людей с обеих сторон. К концу месяца ВСУ удается зайти в Крынки. В этом небольшом селе, протянувшемся вдоль Днепра, в составе российской армии служит Дмитрий Воробьев. Он регулярно ездит на рынок в соседнюю деревню, чтобы привезти сослуживцам еду и сим-карты. Так же регулярно он передает данные о местонахождении и вооружении своей роты украинской разведке.
Дмитрию 43 года. До начала войны в Украине у него была успешная карьера в юридической отрасли, собственный бизнес в Москве, жена и двое несовершеннолетних детей. Но в августе 2022 года он решил, что «больше так нельзя». «Я сказал, что не могу больше на это смотреть. Все свои дела позакрывал, собрал рюкзак и пошел», — мужчина решил отправиться на войну. На стороне Украины.
Переход границы и знакомство с СБУ
Воробьев, по его словам, всегда активно поддерживал оппозицию: ходил на митинги Алексея Навального, а в 2011–2012 годах, во время выборов мэра Москвы, был членом участковой избирательной комиссии с правом решающего голоса («Вёрстка» подтвердила, что мужчина как минимум с 2018 года проходил в базах силовиков как «экстремист», а с 2021 года — как поддерживающий ФБК).
«Внутри семьи со своими оппозиционными взглядами я был немного белой вороной, типа чего тебе, больше всех надо, у тебя же есть все. Ну я говорил, что зато вокруг меня люди обездоленные и нищие», — рассказывает Воробьев. Супруга юриста к его оппозиционным взглядам относилась как к «хобби».
«Когда началась война, у меня был шок, я смотрел на людей в метро, на людей на судебных заседаниях, которые решали какие-то дела о банкротстве, и думал — ребят, вы чем занимаетесь, вы чего все, дебилы, что ли, надо просто выйти и пойти на Красную площадь», — вспоминает мужчина. К началу лета первого года войны он понял, что «больше не может бездействовать», и решил вступить в ряды Вооруженных сил Украины, чтобы воевать против российской армии.
Действовал решительно — изучил карты и нашел место, где, как ему казалось, можно пересечь границу Беларуси и Украины незамеченным для пограничных служб. «Там Шацкие озера, как раз база отдыха есть. Придумал легенду, что я сюда приехал отдохнуть. Взял билеты из Москвы до Бреста, погулял по крепости и поехал на озера».
Границу переходил пешком, вдоль одного из озер. Как только вышел на территорию Украины, увидел местных пограничников. «Они сразу автоматы подняли, по рации передали, что вот такой у нас тут человек». Дмитрий отдал военным паспорт и заявил о желании вступить в ВСУ.
Но ответа на свое предложение он не получил. Вместо этого украинские пограничники отвезли россиянина на погранзаставу «Свитязь», где продержали три дня. После мужчину доставили в Шацкий районный суд, который оштрафовал его за незаконное пересечение границы и приговорил к административному аресту на восемь дней («Вёрстка» нашла судебный акт, подтверждающий это). Но арест отбывать Дмитрию не пришлось — сразу из суда его забрали сотрудники СБУ и отвезли «на подвал» отделения в Луцке, где продержали две недели.
«Представляете себе офисное здание? И там подвал — это бильярдная, комната отдыха, может, даже сауна. Вот я в бильярдной и сидел. Стоял у меня бильярдный стол с этикеткой «украинский КГБ», какого-то там 1976 года. В другом зале были кожаные диван и кресла, журнальный столик. У меня проблем там не было. Были, конечно, определенные нюансы. То ли специально, то ли просто некуда девать было, посадили ко мне человечка, который в WhatsApp, видимо, что-то лишнее отправлял. Его там прессовали немножко. Может, морально меня тоже хотели подавить. Ну я там сказал старшему: „И зачем бить-то человека?“» — вспоминает мужчина.
Все это время, рассказывает Дмитрий, украинцы допрашивали его с помощью полиграфа. Сотрудники СБУ не только задавали вопросы о цели его нахождения в Украине, но и вели «житейские» разговоры. Условия, как признается россиянин, были сносные.
«Распорядка как такового не было. Два раза в день выводили в туалет и два раза давали еду. Я так понимаю, сотрудники на свои деньги ее покупали или давали чешские сухпайки», — рассказывает Воробьев. За две недели мужчине два раза удалось сходить в душ, воспользовавшись своими же бытовыми принадлежностями из рюкзака, который «принесли и унесли». Связаться с близкими возможности не было, Дмитрий попросил выдать ему любую книгу на русском — принесли два тома Шукшина.
«Я так понял, что часть эсбэушников проголосовали за то, чтобы меня взять, а в центральном аппарате сказали — а на хрена нам нужны эти риски? И отказались». В итоге россиянина решили отвезти назад к месту задержания и отпустить. Ему снова пришлось проходить границу, «под пулями», как он утверждает сам.
«В два часа ночи с фонариком я мимо беларусских погранцов проходил. Они по мне стрелять начали из БТР. Ну, я до утра залег и утром обошел их. Добрался до Бреста и так же на поезде вернулся в Москву».
«Остались друзьями»
В Москве Дмитрий продолжил общение с сотрудниками СБУ — контактами они обменялись, пока он был в «подвале». Переписку вели, не особо скрываясь, в мессенджере WhatsApp. «Мы друзьями же расстались. Переписывались о настроениях в Москве, что слышно. Я тем временем перестал работать, потому что ты же сидишь и платишь налоги, участвуешь в общей экономике», — рассказывает мужчина о своей жизни осенью 2022 года.
Экс-юрист подсчитал, что накоплений семье хватит примерно до июня следующего года, и начал размышлять над тем, что ему делать дальше. И пришел к неожиданному решению — пойти на войну в составе российской армии. «Коль уж там мне не дали возможность, с этой стороны повоюю. Получается, куратор не куратор, друг не друг с этим согласился, сказал, не вопрос, вперед», — так Воробьев «согласовал» это с сотрудником СБУ и договорился о том, что будет передавать украинским военным данные с фронта. При этом в разговоре с «Вёрсткой» одной из мотиваций отправиться на фронт он назвал «получение боевого опыта», поскольку украинские военные, по его словам, негативно отнеслись к тому, что ранее он нигде не служил.
— А у вас не было моральной дилеммы — вы же против войны, против убийств украинцев, но идете их убивать?
— Честно, не задумывался, скорее всего, пришлось бы стрелять, проблем у меня не было. Но как-то обошлось, в перестрелках не участвовал. Современная война практически исключает стрелковый бой, разве только если ты не в ДРГ и с тобой случилась нештатная ситуация. Так что на эту тему не рефлексировал. Я туда шел разведданными помогать.
В июне 2023 года, отпраздновав годовщину свадьбы, Дмитрий отправился подписывать контракт в московский центр призыва. Две недели он провел в учебной части в Волгограде, потом переброска в Крым и еще три недели на полигоне. «Еды никакой, похудел там на килограмм восемь. В моей роте примерно 70–80% — с криминальным прошлым, скажем так. Люди потерянные. Ну в целом, как и я, человек потерянный, чтобы найти себя, пошел на войну», — вспоминает мужчина.
В августе того же года роту Дмитрия отправили из Феодосии в село Крынки Херсонской области, чтобы удерживать позиции, — они сменили десантников, которые сильно возмущались отсутствием ротации. «Они, конечно, насмотрелись там последствий наводнений — трупы на деревьях висели», — говорит Дмитрий.
— Что, зачем мы здесь, там не обсуждалось. Или обсуждалось так, что «укрофашисты», «бендеровцы», «сплошные п*дорасы», «едят детей».
— А вы-то как им свою мотивацию объясняли?
— Я сильно не скрывал свою оппозиционность. Я говорил: «У меня будет теперь звание ветерана СВО, может, мне медальку дадут. А я либерал. И как ты будешь плевать в меня? Мы ведь с тобой в одном окопе сидели». Я здесь со своим народом, чтобы увидеть, понять его, может, в чем-то переубедить.
С этого момента Воробьев превратился в тайного агента СБУ. Из Крынок он регулярно передавал данные своим «друзьям» из украинской разведки. По его словам, связь на фронте работала через китайские рации и шла в открытом режиме без шифрования.
«Эта проблема с шифрованием, может, и могла бы быть решена, если бы рации эти закупались и поставлялись централизованно. Но ни денег, ни специалистов, чтобы закодировать, не было», — объясняет он. Дмитрий передавал чувствительную информацию СБУ через Telegram и WhatsApp — «схемы расположения КП, количество людей, вооружение на КП, фотографии, цели, кто, когда будет в том и в каком количестве», — перечисляет он.
Воробьев показал, «как выглядела работа» — например, он отправлял украинским военным такие скриншоты с точным расположением целей:
Россия оккупировала село Крынки в первые дни полномасштабного вторжения. В середине октября 2023 года украинская армия освободила несколько островов на Днепре и стала продвигаться дальше. Войскам ВСУ удалось совершить прорыв и закрепиться в Крынках в конце октября 2023 года. Не без помощи Воробьева. Так, по крайней мере, думает он сам.
«Я, конечно, не знаю, по какой причине они через Крынки пошли. Но думаю, что я там не последний фактор в этой авантюре», — говорит мужчина. Он вспоминает, что один из офицеров соседней роты переплыл Днепр, чтобы сдаться в плен или перейти на сторону ВСУ. Этот военный, как считает Дмитрий, тоже мог передавать данные Украине.
«Из соседней роты замкомандира убежал через Днепр, переплыл на бутылках. Комбат был весь белый от злости. Он, видимо, тоже там информации добавил — в итоге заходили через нашу роту, а нас начали отводить в сторону Казачьих Лагерей. Там у нас начались большие потери, много кого „покрошили“» — описывает те события Дмитрий. По его словам, многие военные из его роты числятся без вести пропавшими, хотя он точно знает, что они мертвы.
«По моему опыту, можно эту базу погибших „Медиазоны“ смело на три умножать. То, что творилось у нас в Крынках, это в любом случае несопоставимо с каким-нибудь Бахмутом или Авдеевкой, там просто люди валяются, и их вынести не могут. В Крынках у нас с октября по декабрь „вывели“ 80% личного состава, один убитый — три раненых, такое соотношение. Из 96 человек в строю осталось 20», — рассуждает мужчина.
«Вёрстка» рассказывала о тяжелой ситуации на левом берегу Днепра осенью 2023 года и непосредственно о штурме Крынок:
«Тут ад. Друг друга мочат. Укры мочат. Приказы тупые. Все понимают, что нельзя так делать, и все равно шлют умирать», — связист ВС РФ рассказывает о штурме Крынок. С ноября 2023 года туда отправляли группу за группой, «не вернулся почти никто». — «Эту задачу ставили постоянно. За все время вышел оттуда один человек. А они все равно слали и шлют туда людей».
В ноябре 2023 года его роту вывели на ротацию в Геническ. «Укомплектовали еще хуже сбродом, там уже совсем пьяницы и великовозрастные ребята», — комментирует Дмитрий. В конце года в город приехала контрразведка — выяснять, как произошел прорыв. По мнению Дмитрия, его ротой могли заинтересоваться в том числе из-за видеообращения солдат с жалобами на отсутствие снабжения и ротации. «Вёрстка» нашла это видеообращение — его опубликовали в ноябре 2023 года, в нем военные рассказывают, что их отправляют на «острова», чтобы «их там убили». По словам Воробьева, часть его роты оказалась на островах сразу же после переброски из Крыма — ему и другой части повезло, потому что они приехали чуть позже.
— И даже тогда в вашу сторону не возникло подозрений в том, что вы передаете какие-то данные?
— Они всех опрашивали, очередь была большая, я туда не пошел. Они набрали критическую массу людей — и хватило. Но на меня накапал один из любимчиков комбата. Что я говорил про аннексию Крыма. Они вломились ко мне в два часа ночи, начали прессовать, «не хохол ли я». Взяли у меня телефон, у меня там как раз переписка с эсбэушниками, со всеми координатами. Я им спокойно дал, он полистал, ничего не нашел, у меня там второе пространство было. Ну я им объяснил, что я юрист, что вообще значит аннексия и оккупация, вот, и оставили меня в покое. Я вообще не слышал о случаях, когда эта контрразведка нашла какого-то шпиона. Они скорее пугают военных, чтобы они больше видеообращения не записывали.
В Геническе Дмитрия отправили в отпуск, и Новый год он встретил с семьей. А уже 2 января 2024 года вернулся в Крынки, где его ждало повышение — тайному агенту СБУ присвоили звание младшего сержанта, назначили заместителем командира взвода и командиром отделения. «Я себе купил скутер, гонял там за продуктами, сигаретами. Водку отказался покупать, ха-ха, сказал, хотите водки — идите пешком, вас дрон там и убьет». В этот период Дмитрий регулярно общался с местными, а также обустроил себе дом в Крынках, для которого даже раздобыл солнечные панели.
«Пока меня не было, погиб мой, так скажем, боевой товарищ. Он сидевший, кстати, является внуком командира подольских курсантов. Со мной он совсем не пил, а когда я уехал, они там с дружбанами набухались, пошли „хохлов гасить“. Ну по ним и прилетело, его разорвало. Был у него на кладбище в Подольске». («Вёрстка» нашла подтверждение его гибели в базе «Медиазоны».)
По словам Дмитрия, он по своей инициативе ездил «закупаться пацанам на свой страх и риск», приобретал не только продукты, но и сим-карты, роутер, установил Wi-Fi, который оплачивал через местных жителей: «Я им давал наличные рубли, а они как раз с „Приват-банка“ гривнами оплачивали, которые снять уже не могли. На рынок я ездил в Казачьи Лагери (поселок в Херсонкой области), с местными общался, меня еще пугали, мол, тебя отравят».
— Вы все-таки много времени провели на фронте, как-то привязались к своим сослуживцам, какие вообще чувства по отношению к ним были?
— Да нет, ну, я, во-первых, сам интроверт, мне с самим собой вполне хорошо. Я всегда к людям добродушно относился, на фронте тоже. Каждый человек ценен, да, он здесь, он участвует, по большому счету, в убийстве других людей, а я, по большому счету, участвую в его убийстве. Все, это, конечно, опосредованно, ножик в горло я бы, наверное, не смог, но тем не менее. Все равно я к ним нормально относился — люди заблудились, люди не знают, зачем они там. Я‑то знал, зачем я там, а у них реально ПТСР. Я не относился к ним как к отбросам общества, хоть и называл сбродом.
— Получается такой диссонанс, что с одной стороны — вы привозите им продукты, а с другой — в то же время передаете данные другой стороне, что ставит их жизнь под большую угрозу.
— Ну это да. Но опять же, не я это выбрал метод «выгоняния» их с территории Украины. Если бы они меня послушались, я бы сказал, ребят, давайте, собираемся и уходим отсюда. Но это же нереально. Но, кстати говоря, все у меня в роте мечтали по истечении контракта оттуда свалить. Кто-то там уже начал заниматься членовредительством, чтобы свалить по ранению.
Так Дмитрий воевал до февраля 2024 года — в этом месяце закончилось его пребывание на фронте. Через Крынки проходили российские разведчики, по которым ударил дрон. «Я их в свою лачугу затащил, а к вечеру прилетела „Баба Яга“ (один из дронов, который используют ВСУ. — Прим. „Вёрстки“). Когда кого-то покрошило, они туда потом же ее отправляют, ну чтобы добить. Вот меня и накрыло, посекло руку, спину». Он добрался до точки эвакуации, откуда его отправили в полевой госпиталь, а затем в Москву через Севастополь.
«Надоело в Штирлица играть»
Весной 2024 года, после отпусков по ранению, Дмитрий решил еще раз попробовать попасть в ВСУ. «Семью я потерял — жена не выдержала всего этого и ушла, туда [на войну со стороны России] мне возвращаться не хотелось. Написал я своим луцким ребятам, что надоело мне играть в Штирлица и давайте я лучше к вам. Они сказали, не вопрос, но лучше бы ты, конечно, там был. А мне уже охота забрало поднять и на линию огня», — рассказывает он.
Дмитрий купил билет в Ереван и — для прикрытия — в Симферополь, прошел автоматический погранконтроль и спокойно улетел. В Армении он ждал ответа от СБУ — сначала ему сказали, что дают стопроцентное согласие, но нужно «согласовать». Через неделю позвонили с отказом — «киевские не хотят на себя брать ответственность».
«Мол, ты недостаточно сделал. Ага, бл*ть, мне надо было угнать вертолет, прицепить к нему Т‑90, перелететь через Днепр, желательно еще с собой взять человек 20. Я говорю, у меня на фронте была в два раза больше вероятность, что меня убьют: ваши или свои. Я уж не знаю, где там чьи, я, видимо, сам по себе был. Так меня и продинамили», — жалуется мужчина.
После этого он начал искать другие способы попасть на войну, прошел собеседование в легион «Свободная Россия», связался с Сибирским батальоном. Последний помог ему перебраться в другую страну, где Дмитрий по-прежнему задается вопросом, как вступить в ряды ВСУ, — как найти себя в вынужденной эмиграции, он не понимает.
Во время разговора с журналисткой «Вёрстки» связь ненадолго прерывается. Дмитрий присылает фотографию опоссума: «Остановился, чтобы вам прислать, показать». Позже он включает фронтовой телефон, чтобы поделиться совсем другими фотографиями, и обнаруживает сообщения от сослуживцев: «Будь осторожен, тебя в СОЧ (самовольное оставление части. — Прим. „Вёрстки“) объявили».
Текст: Юля Балахонова